Это я
Это я – сухожилья, скелет,
На подкорке – виньетки психей,
В коре – допотопный секрет,
Довербальных иллюзий хорей.
Это я – в горле высохший ком,
Гложет легкие кислород;
От логических поз, кувырков
У извилин растет отвод.
Это я – ДНК сосуд,
Сокращенье надежд и мышц,
И вера в последний суд,
И во всей целокупности – свищ.
Это я, кто в подкожную муть
Не желает от страха смотреть,
Это я, кто хотел бы уснуть
И свою переспать смерть.
Я и солнце
Не реагирует солнце
На вызов моих неприветствий,
Ретуширует пятна, печется
О мандате небесного членства.
Не поборник всеобщего дела,
Я лишь один в своем роде,
И род этот, за переделы
Вселенной сражаясь, нисходит
Во тьму, отрывая от сердца
Любезнейшие обманы,
Симптом кровяного тельца
Заговаривая псалмами.
О, кто так безумно рискует
Законы писать на скрижалях?
Не треплю Твое имя всуе,
Блуждая в чужих ареалах.
Зреет пища моя и солнца,
И надежда еще не попрана,
Что спасительные волоконца –
В изощренности всех арканов.
* * *
Гори, гори, моя звезда…
Гори, гори, моя звезда.
Боюсь сказать: не надо.
Когда съедает быль года,
Небытие – отрада.
Бродят пальцы горних сил
По Зодиака струнам.
Прок добро свое спустил
Радостям преступным.
Фантомы смотрят свысока,
Они счастливей плоти;
Мистичной славы истукан –
На автопилоте.
Всему на свете антипод
Здоровается с днями;
Его бесплоднейший приплод
Резвится с их плодами.
Пронзает срочность Никогда,
И куролесит смелость.
Гори, гори, моя звезда.
Ну что с тобой поделать?
* * *
При рожденьи мне феи дарили печаль;
Видно, не было больше даров.
Майский ветер созданию Salve! сыграл,
Что упало в безвыходный ров.
Этот дар позволяет не долженствовать
Как братий и бестий сестра,
Изведать единственности благодать,
Уют без кола и двора.
Мой статус отбрасывает на пирах
И парадах босую тень.
Мой май не проходит, во всех временах
Заслоняет витрины сирень.
Длится белых садов зачарованный сон,
Фиалковый морок лесной.
Мой разум упадком прельщен, извращен,
Опьянен сладкозвучьем «изгой».
Светлоглазые феи в эфирном дворце
Давно позабыли меня,
А в участь мою все точнее прицел
Неизвестного феям огня.
* * *
Все чаще в парах акваторий
Мелькает Харона весло.
Что-то вычертилось априори
И в опыте отозвалось.
Бороздит целину биополя
Сомнительный специалист,
А иные на этом приволье
Бессолнечном не завелись.
Как знать, запредельные дали
Насколько заряжены мной?
Огни, что меня возжигали,
Постоят за меня ли горой?
На каком-то витке вдохновенья
Сливаются взлет и обвал
И готовы порожние вены
Принять невещественный шквал.
Скрещенье прорух и амбиций
Дает валовой результат,
Что всегда налицо и на лицах,
А личности снится и снится
Ее неналичный формат.
Юность
Юность – палящий надрыв пиетета,
Церемонии клоунского обета,
К несбыточности неотрывно привязана,
Выкрикнута, навсегда недосказана.
Травила наследственность будто проказу,
В себе культивируя то, что – ни разу;
Красные веки в бессонницах плавились,
Умозрение злым ослеплением правилось.
Юность, крушившая резвостью трезвость,
Молодыми грехами – седую погрешность.
Юность – модальности молний присущая,
В модусах мудрости – недостающая.
Накидки кроя по безмерным лекалам,
Юность с портным облаков толковала;
Каменья в положенный срок собирая,
Себя разбросала на рытвинах мая.
Юность – энергия плюсквамперфекта,
В шкафу чуть божественные скелеты,
Негаснущая золотая лампада,
Которая – в сердце, которой не надо.
* * *
О, как сломлены раздумья у реки обыкновений,
Как неправедны надежды на залетных синих птиц!
Старый казус поощряет молодое злоключенье
Маргинальных, протокольных, благовещенских страниц.
Омовенья. Отпеванья. Запах ладана и хлеба.
Отношения с собою, с магометовой горой.
Экстремистские наводки – наважденью на потребу,
И какой-то застарелый, с пеклом шепчущийся зной.
Окрыленность не поднимет выше собственной границы,
Панацея не коснется изворотливых слабин.
Рвано-колотая рана в легких этики дымится,
И давно гнетет догадка, кто тенденций господин.
Продаю себя с довеском рукоделия из смеха;
Отдаю себя задаром, если ценам не равна.
Гулко бродит демиургом в годы пущенное эхо,
Неликвидность моя свыше навсегда утверждена.
О, как пористы раздумья у реки обыкновений!
Над громадами осколков – переломанная весть.
Я себя не защищаю, я молчу в заклятой лени.
Я себя и не хотела. Не хочу. Прошу учесть.
Эго
Эго – пучок абстракций
В облаченье природных риз.
Мужает в союзах и братствах
Эгоцентризм.
Стоическая сингулярность
Закаляется в сфере задач,
Что, глубоко умудряясь,
Искусны красиво дичать.
Претерпевая болезни
Сакраментальнейший криз,
Избегает Оккама лезвий
Путч-эгоизм.
Восторгаясь крутым изгибом
Феноменальных черт
Натуры своей, на безрыбье
Ловит рыб золотых интроверт
И, не будучи ими искомым,
Не выудит ничего.
Двинет катарсиса ионы
Самородковое естество.
* * *
Первая в детстве волшебная сказка
пригласила на пир,
нарисовался в иллюзии счастья
первый кумир.
Давно заплутала в чаду лабиринтов
ось начальной версты,
по трупам кумиров былых на безлюдье
привычно брести.
От сверхраздраженья рефлексы дымятся,
каждый нерв – тетива.
Поминаются всуе в конце преступлений
права на права.
Побочные шалости первопричины –
обитаемый шар,
лишенный основ и имеющий только
воздушную шаль.
Обретает симптомы критической массы
полумнимый эфир.
Выбрось последний диагноз на свалку,
где первый кумир.
Галина Болтрамун