Ницше
Из мира фальшивых господ и коснеющей черни,
Который под флагами тьмы и бессилья распластан,
Его привели вознесенные злостью ступени
В эмпиреи, где он над своими фантомами властен.
Воля рубит очаг, родословное потное древо.
Максимы кормятся кровью, как хищные звери.
О светлые братья – химеры, сподвижники – где вы?
Заратустра в экстазе победно считает потери.
Тернистые плевелы дарит земля, а не зерна
Восставшему, в ком культивирует вечность ожоги,
Кто, сбросив богов со счетов и щита, вероломно,
Не в ногу со всей эволюцией ходит под Богом.
Жестко спрессована доля до мудрости шаткой.
Между строк – ясновиденья и ослепления всхожесть.
Сверхбытие принимает лишь крупные взятки:
Кредо конфессий, инстинкт выживания, совесть.
Белокурая бестия. Пропасти чадо? Зенита?
Стоградусной кровью забрызганы пустоши сердца.
Сверхчеловеческое к нелюдскому прибито.
Какая-то цель оправдала безумие-средство.
* * *
Мужество убивает и головокружение над
безднами: а когда человек не стоял над безднами?
Разве вообще видеть не значит видеть бездны?
Ф. Ницше
Отодвигая объекты
(ватаги химер),
осязает харизму негаций
герой-глазомер.
Зрачки отбивают атаки
цветастых тел,
волнующую разверстость
берут под прицел.
Втирает очки, рисуясь,
материя-лжец.
Кто нечто, помимо бездны,
видит, – слепец.
Сверхчеловек
Вызревающий в недрах пучин элемент
Исподволь жжет пасторали,
Леденит безголовую гидру газет,
Основы любви и морали.
На костях гуманизма, культур, деспотий
Взойдут молодые чужбины
И то, что предельнейшим злом освятит
Новоявленного господина.
Из круч потешающихся сверхудач
Низринутся молнии копья,
Истребят обездоленной слабости плач,
Напомаженное преподобье.
Бесследно развеются слезы и прах
Жалких творений из глины,
Этой пыли не будет на глыбах-ногах
Чистоплотнейшего господина.
Где-то в далях уже начинается смех
Над инвалидностью стада,
Споткнувшимся будит кипенье прорех
Бесчеловечная правда.
Переплавится в мелкозернистую муть
Кумиров и фей мешанина
При попытке в сухие глаза заглянуть
Богоборческого господина.
Охмеляются счастьем преступности па
Того плясуна на канате;
Не он, а внизу, распластавшись, толпа
Познает Молоха объятья...
………………………………………………
Только безмерность способна быть.
Всё с тремя измереньями сгинет,
Включая орбиты, где мечется прыть
Исключительного господина.
* * *
Если кто-то слишком долго
смотрит в бездны, то они начинают
отражаться в его глазах.
Ф. Ницше
По краю судьбы силуэты прошли
И с опаской, и без;
Сильнее стократ притяженья земли
Притяжение бездн.
Кто прорвал слепоту своего естества,
Спешит заглянуть
Туда, где невидимость жутко жива
И благостна жуть.
Зияние там просквозил Абсолют;
Ураганы нуля
Избранникам освобожденье несут
От любого числа.
Туда не дойдет близорукость икон,
Престолов и плах;
И никто не прозреет в осаде веков
Без бездны в глазах.
Так говорил Заратустра
Ударные молнии ярко блестят за спиной
титанического диверсанта;
это вас поведет к самопревосхожденью герой,
полдневные братья. Воспряньте!
Над клочьями нимбов и плоти поднимется высь,
затихнет больное дыханье.
Пучком дифирамбов ступает янтарная рысь,
вьется шлейф экстремальных миганий.
Гром – адвокат сокрушившего нормы истца,
радуга – путь к обновленью;
каждый смелый за то, что он сын своего отца,
пройдет по ножам к искупленью.
Мечи воли к власти прорвут оборону мольбы.
Лишь огонь домоводство лечит!
Это ваши с изнанки зари выступают гербы,
о братья, исчадья-предтечи.
Закалялись молчание-золото вянущих будд,
серебряный слог златоустов,
когда, разметав человечности утлый сосуд,
так говорил Заратустра.
* * *
Я люблю того, кто любит добродетель свою,
ибо добродетель есть воля к гибели и стрела
тоски.
Ф. Ницше
Волею к гибели полнится мудрый под солнцем,
поняв, что и как для него уготовил прогресс,
над коим пословично впрямь хорошо посмеется
последний, уже уникально оправданный головорез.
«Вечное возвращение» тихо проходит мимо,
соотносясь с беговой невозвратностью злобы дня.
На службе у косности – все молодые режимы
страстей, застарелых догматов и блажи броня.
А стоит ускорить нытью самочувствий отбой,
уменьшить банальностям жалкую квоту мгновений?
То, что во мне поразит биотоки, – со мной;
и гибель моя уже впаяна в поступь Вселенной.
Галина Болтрамун