Арлекин
Арлекин в клоунадах держав
Смеется отнюдь не последним;
Он, в толк повседневность не взяв,
Берет ее в ладные бредни.
Неубранства и голи печать
На его расписном гардеробе,
Он склонен дерзить и дерзать,
Но мало походит на -фоба.
Удаляясь на Млечный свой Путь,
Неизвестной формации сила
Раз его, торопясь обогнуть,
Мимоходом слегка зацепила –
И под черепом, как на ветру,
Сместились ментальные вехи,
Не сочли это вовсе за труд –
Сманеврировали ради смеха.
Сложно мерить: что так иль не так;
Даже фишка бывает каноном.
Арлекин как бестактный мастак –
Подкован, при этом раскован.
Скоморошеству благоволил
Провозвестник «Веселой науки»,
Что небесных богов хоронил
И с нагорным кумиром аукал.
Арлекин не смазлив, не удал,
В нем погода и время не лечат
Нелюдимости яркий оскал
И замазанную человечность.
Головные уборы землян
Ладят с модою, титулом, расой;
Лишь колпак с бубенцами не дань
Отдает окруженью, а дар свой.
Шут родной атмосфере не чужд,
Но притягивает чужбина…
Все факты для собственных нужд
Передергивает Коломбина.
Окраина
На окраине, в зыбях, сбивается с толку
вся парадигма центральных значений,
там её респектабельную окаёмку
дергает дикий запал приключений.
Меж волею к власти, неволей, безвольем
есть перспектива – вздохнуть вольготно,
потому что, как счислено оком сокольим,
ближе с окраины до горизонта.
Все конечные станции мягко склоняют
одуматься каждый обратный билет
и двоятся для тех, кто уже к ним питает
неадекватно большой пиетет.
Там порой ситуации так пограничны,
что певцам экзистенции много понять
еще предстоит, с переходом на личность
границы систем передвинуть. Как знать…
Золото
Золото партии в форме ножей Золотой Орды.
Золото Трои с учетно-почетным тавром Эрмитажа.
Золото царских корон, диадем фавориток, сивилл,
Впитавшее статику лбов и динамику лобных мест.
Золото осени, петое каждым бессребреником-поэтом.
Золото капищ, соборов, затмившее горнюю весть.
Злато Кощея, над коим он тихо и медленно чахнет
В противовес штормовой золотой лихорадке мира.
Золото Солнца, искусно избегшее ковки Гефеста,
Но с пятнами пальцев Вселенную мнущих десниц.
Золото лир и волос государственных фей Золотого Века.
Золото вечных огней над всеми концами, что в воду.
Призрак золота мертвых алхимий, что бродит в Европе.
Золотые слова, прозвучавшие в инфляционный час
И подтвердившие факт, что молчание – золото.
Золото Тутанхамона, очень долго видавшее виды Ка,
Спит и видит в гробу новомодную карму Каира.
Золото юных колец обручальных, при надевании коих
Он и она обещают друг другу, соревнуясь, златые горы.
Золотое сеченье, высекающее из рутины ей не присущую
И не насущную, с беглой искрой сверхсущности красоту.
Галина Болтрамун