Есть ли жизнь на Марсе?
На протяжении своей эволюции ушлое человечество в коротких паузах между катаклизмами, боями, голодом и чумой с растущим любопытством доискивалось, есть ли жизнь на Марсе. Этим вопросом первой необходимости задавались уже древние греки в лице своих оракулов, гимнософистов и тому подобных перипатетиков. Противясь домогательству Морфея, пытливое греческое око наблюдало в телескопы хронический звездный триумф, на фоне которого иногда озоровали явления самопальной динамики. Особое подозрение вызывала планета Марс. Там на некоторых участках были заметны то слабые шевеления, то довольно масштабные маневры непонятно чего. Нередко взвивались яркие вспышки как результат локальных пертурбаций или как пшик вышних квинтэссенций.
Софисты всякий раз при анализе инцидента восклицали, что не может быть шевелений самих по себе, без шевелящего субъекта и шевелимого объекта. Следовательно, на этом пятачке небесной сферы из чего-то вылупились некие живчики и делают тамошний круговорот веществ, поднимая несусветную пыль.
Платон упрекал софистов в прямолинейности и утверждал, что идеи, не будучи субъектами и не прикасаясь к объектам, могут производить субстанциальное шевеление на сверхъестественном уровне.
Аристотель не питал склонности к торчавшим поперек его учения софистам и не любил концепции Платона, что слезали порой с эмпирей на столпы природоведенья и втирали в их капители мистический дурман. Знаменитый логик работал не покладая головы несколько месяцев и перед статуей Геракла озвучил ставший бестселлером силлогизм: все живущие военнообязанные – Марс является божеством войны – значит, на Марсе есть жизнь.
Анаксагор, Анаксимандр и Анаксимен выступали единым фронтом, отталкиваясь от Пифии и опираясь на изречение Гермеса Трисмегиста «Что внизу, то и вверху». А поскольку внизу разлеглись себе континенты, на коих появляются и прибавляются биологические семьи, а также кучкуются и почкуются гражданские институты, то и вверху на Марсе должны быть и оргии организмов, и заводиловка заведений.
Парменид, Фукидид и Эврипид возражали, что верх – понятие растяжимое. Когда личность даже не застекленным зрачком глядит с нижней позиции наверх, то отчетливо видно, что верха гораздо больше, чем низа. Поэтому не все то, что вверху, может иметь место внизу за явным недостатком места. Таким образом, может статься, что на интригующей звезде нет никакой цивилизации, а только пускающие пыль в глаза фантасмагории.
Геродот, Гераклит и Герострат стояли на скептической платформе и оттуда сомневались в телескопах как таковых. Они заявляли, что эти приборы, мало того что преломляют действительность, так еще нагло стимулируют радужную оболочку глаза, и в результате намалевываются непотребные картины. А в целом вся громогласная и оглушительная суета сует – это только томление уха.
Данная вечнозеленая проблема не была привилегией образованных и высокопоставленных кругов Эллады. Она вызывала колотье с приступами вдохновения также у низкопоклоннических сословий, к коим относились рабы, менялы, прихлебатели и закомплексованные гетеры. Самые яркие индивиды смекалистого плебса выражали среди прочего такое мнение: если на Марсе наблюдаются колебания и волнения, то, может, это там ихний ветер дует. Ученые мужья слишком дорожили даже мелким бисером, чтобы рассыпать его перед профанами, которым все равно не понять, что у каждого ветра есть своя первопричина и свой перводвигатель в качестве поддувала. Древние греки не вышли вперед из своей древности и загремели в Аид с нерешенной загадкой в античных головах.
В продвинутом Вавилоне дилеммы, замучившей подданных Зевса, никогда не стояло. Все сливки общества, его средние слои, а также неказистый планктон, несмотря на разницу в увесистости потенциалов и закорючистости инициалов, знали точно, что Марс обитаем. И однажды на Всевавилонском соборе, посвященном взаимозачёту и коллизиям ипостасей Мардука, в повестку дня внесли вопрос о строительстве башни для паломничества на братскую планету. Предлог – якобы для обмена языческими передовыми мыслями, а на деле – для реализации заднего умысла: собрать разведданные, взять быка за рога и запустить утку. Все проголосовали «за», кроме воздержавшейся жрицы Кассандры. Но так как она была широко известна недержанием речи, никто ее не держал за умную женщину.
Вскоре в столице посредством гадания на кофейной гуще были отсортированы лучшие прорабы и сметчики, а волхвы, используя халдейские методы кнута и пряника, привлекли с периферии ударные бригады шабашников. И процесс пошел. Башня с каждым днем вытягивала свою самость и поражала размахом технических параметров, а строители, стыкуя камни и экономя раствор, все задорнее пели народный шлягер «И на Марсе будут яблони цвести».
Марсиане, поначалу безразличные к затее двуногих страшилищ, вдруг как-то прислушались и решили провести экспресс-анализ воспеваемого фрукта. На дисплеях отобразился весь период существования Земли. Веки аналитиков задергались в тике, когда их очам предстали роковые образцы внешне скромного плода, а именно: яблоко соблазнительницы Евы; пресловутое яблоко раздора; яблоко, тюкнувшее Ньютона и спровоцировавшее в его контуженном мозгу бредовую механику, что не выдерживает никакой астральной критики. А утонченный слух марсианских эстетов, привыкших к музыке сфер, покорежило вульгарное «Эх, яблочко, куда котишься?» Тамошний высший разум, осознав, с каким троянским конем подбираются к нему изгнанники из Эдема, решил поставить в их песенном контексте жирную точку.
Очевидцы происшествия до скончания своих лет заикались, рассказывая жуткую картину небесной интервенции. Три неопознанных тарелки появились над башней, когда третья стража видела третий сон, и обсыпали цветными бликами официальные штабеля стройматериалов, а также закамуфлированные кучи из теневой экономики, на которых давались кошачьи концерты. Это представление трагически оборвалось на высокой ноте, когда тарелки выпихнули из себя стаканы и оттуда низринулось вещество с летальным удельным весом скоропостижного назначения. Башня рухнула, повалив на бок сонмы микроорганизмов и намертво стреножив поползновения человеческой гордыни.
Однако, как выяснилось, человеческую гордыню рано было оплакивать. Она, словно птица Феникс, отряхнула пепел с безникотиновой сигареты и опять затянулась сильнодействующим наркотиком, отчего извилины под черепами еще больше закучерявились. Дети матери Земли, подстрекаемые бастардами, отвернулись от материнского лона и стали изучать матчасть. На пике познаний им взбрендилось сотворить воздухоплавательный механизм, чтобы, обмишурив гравитацию, улизнуть от родных пенатов и показать им козу с высоты своего положения. Постепенно возникали и другие цели с более профессиональными и специфичными жестами.
Вопросы межпланетных коммуникаций взволновали все круги общества, причем волнения каждого круга разнились в зависимости от его места под солнцем. Самые наукоемкие диссертации этой теме посвятили теоретики инквизиции. Они, сотворив себе парадигму и облюбовав гипотезу ad hoc, убедительно доказали, что если на Марсе есть жизнь, то ей, на всех ее гранях и гранулах, угрожают ведьмы. А так как индукция, валентность, экстраполяция и прочие компоненты бытовухи носят в звездном климате иной характер, то местные ведьмы содержат в своем арсенале неизученные орудия обольщения и порчи. Стало быть, нравственным человекам следует избегать контактов со слабым полом марсиан, предварительно установив, чем он отличается от сильного. Если первичные и вторичные половые признаки у марсианок не обнаруживаются, не стоит впадать в эйфорию и думать, что там все хорошо. Злокозненная вечная женственность может скрываться в приличной ипостаси и злодействовать исподтишка. Поэтому, пока инквизиция не создаст средства для розжига дров на иных планетах, землянам надо сосредоточиться на индульгенциях и, потупив очи долу, топтать дороги в храмы, а не таращиться на макрокосм и питать иллюзии.
В эпоху просвещения для решения наболевшей задачи применялись исключительно разумные и либеральные методы. Будучи филантропами, корифеи просветительства отрицали стыдную теорию о падении жизни из рая на Землю, где выкормыши змеиного яблока часто становятся малиной, а в своей основе – те еще фрукты. Ученые поставили вопрос ребром: что есть жизнь по высшему разряду? Предположения и догадки сыпались как из рога изобилия, но строгие академики отмели шепелявые плевелы, чтобы воссияло зерно истины. Истина гласила: высшая форма жизни – это несколько пудов человечности с поясницей поперек нее и чакрами вдоль всей долговязости. Во главе данной структуры стоит голова с семью технологическими отверстиями для контакта с белым светом в онлайновом режиме. Этот на всем периметре красивый силуэт имеет под собой основание называться хомо сапиенс. К нему со всех сторон присовокупляются безмозглые популяции флоры и фауны, чтобы вместе коротать дни, вековать веки и убивать время. Такое общеполезное спроваживание времени требует для своей трудоспособности конкретных условий, как то: наличие кислорода, атомной ядрёности и диаметральной противоположности, насущного хлеба, медного купороса и, не в последнюю очередь, магнитных полей для притяжения поближе того, что подальше. Спектральный анализ околомарсовой туманности показал, что ничего такого и тому подобного на Марсе не имеется, и значит, в тамошней выхолощенной обстановке может обретаться только голопузый ноль, а не живая жизнь.
Людские существа – одиноки во Вселенной. Они ездят на своей планете вокруг золотого диска и демонстрируют чудеса ментальности и сердечности глухонемым мертвеющим мирам. Данные миры от такого пиара не становятся лучше, они стоят на своем и ходят восвояси, а их снобизм не достоин лучшего применения. Приходится лишь удивляться, почему бездыханным галактикам отмерена бесконечность, а для производства культурных поколений выделен только малый шар, да и тот на три четверти затоплен соленой бормотухой. Но поскольку в оцепенелых беспредельностях никого не видно, то и спросить не с кого.
Мудрые просветители сделали закономерные выводы: все страны, города, сёла и отдельные индивиды должны бороться между собой за мир и гуманизм, чтобы не допустить своей гибели на фоне бесполезного скитания светил по расписанию Кеплера. Если весь род людской выпустит дух, то кто его похоронит с духовым оркестром? Люд будет валяться как попало, перепутав иерархии и местами подмяв под себя начальство. Такой неказистый натюрморт уронил бы авторитет Земли посреди мироздания и добавил бы лишний штрих в непознаваемость мира: по смерти человечества пустынной Вселенной будет непонятно, для кого пустовать.
В новейшее время вопрос о населенности Марса не только не потерял актуальности, но усугубился и разветвился в связи с буйным развитием стратегически важной науки уфологии. Приспеет час, когда человеческая нога наступит на малиновые ландшафты и косогоры, а человеческая рука пощупает диковинные вещества и невиданные предметы марсового потребления. Если при этом людские конечности окажутся неповрежденными, земляне протянут руки гуманоидам, чтобы пообщаться с ними на дружеской ноге. Ноги марсиан могут представлять особый интерес: возможно, они вследствие локального отрицания отрицания не протягиваются, а утягиваются.
Однако в высшей мере неясно, почему ни одно небесное тело не заинтересовалось, что деется за кромкой неба? По какой причине на космических станциях с космонавтами никто, кроме самих себя, не стыкуется? Отчего плоды подлунных рекордов и завоеваний не берутся для процветания дальних галактик? Почему инопланетяне не раскрыли нам объятия? Ведь люди издавна размахиваются объять необъятное и в итоге, нашлепав себя по животу, зарекаются обниматься черт-те с кем. Может статься, что межпланетные шпионы разнюхали, что земляне произошли от обезьяны и бычатся друг на друга, как шакалы, а в сфере миропонимания и вероисповедания они – как слепые котята и заблудшие овечки. Поэтому тамошние жители не хотят навещать допотопный зверинец, имея своих топ-приматов: Тельца, Овна, Большую Медведицу и т. д. Люди доброй воли не скрывают досаду и разочарование. Тем не менее они, задушив раздражение, продолжают искать в чужедальних пучинах космоса братьев по разуму и предвкушают звездные войны с большим количеством спецэффектов. Только будет обидно, если жизнь на любимой далекой планете помрет сама по себе, не дождавшись звездных войн. Но следует надеяться на лучшее. Надежда сопровождает человека до гробовой доски. И он, разбуженный пинками подсознания, вскакивает по ночам с постели и, прижимая дрыганье пульса, спешно чапает к окну, чтобы лишний раз удостовериться, что Марс на своем месте, и снова задаться вопросом: есть ли на нем жизнь?
Галина Болтрамун