Природа и культура
Некоторые ученые придерживаются взгляда, что природа и культура – это две стороны одной медали самонаграждающегося человечества. Ничего подобного. Они крутятся по жизни в разном направлении, каждая себе на уме, и обе без ума от своих выкрутасов. Если тщательно проанализировать их генезис и образы действия, то выпячивается многопрофильная разница. Сравним, например, полезный сенокос на лоне природы и нелепое пожинание лавров на липовой ниве культуры. Природа имеет естественные дикорастущие атрибуты, она содержит натуральную материю на всей длине своей совокупности и на коротке каждой единичности. Культура генерирует высокие материи, кои фиктивны, и появляется на свет из циклотронов, лазеров, телескопов, локального эпоса и неместных путаных рун, раскопанных в Местопутании. Она распространяется с кафедр доцентами и дамами, то есть посредством межполовых отношений.
Некоторые ученые придерживаются мнения, что природа и культура идут к далекоидущим целям рука об руку. Ученые опять упорно заблуждаются. Культура и природа не только не обручались, не заручались, не брались за руки, но и никогда не стояли на дружеской ноге. Они по-разному относятся к инферналиям трансцендентности и аллегориям альма-матер, то есть к чертовщине и матерщине. Природа хорошо соприкасается с человеком, она находит общий язык с погодой и с придыханием дела вентилирует атмосферные осадки. Культура выпендривается на иностранных языках, делает погоду в теплицах, а порой от ее выводов граждане выпадают в осадок.
Некоторые ученые придерживаются гипотезы, что природа и культура, хоть и не поженились, как счастливые любовники в романах, все равно помрут в один день. Ученым только бы кого-нибудь загубить, чтобы потом удовольствоваться, делая вскрытие. На самом деле, за каким интересом этим животрепещущим на злобе дня стихиям помирать? Чего они не видели на том свете, который может оказаться тьмой? Пусть одиозные мертвые хоронят своих мертвецов согласно своему статусу, припасовывая их ракурсы. А природа и культура тщатся себя поставить таким Макаром, чтобы не преставиться перед Аидом. Они двоедушно, двулично и обоюдовыгодно вносят в эволюцию свою лепту и не всегда конвертируют ее в фунт лиха.
Пусть лучше ученые ничего такого не придерживаются и не держат нас за дураков. А то нам трудно удержаться от смеха при виде их выдержек и тезисов. Ибо еще Горацио толковал бедному Йорику, что не все на свете попадает в бинокль и проламывается через призму. Поэтому Руссо провозглашал «Назад к природе!», неудачно женившись. А культуртрегеры наживались на культуре, удачно пристроившись.
В общем, ученым нужно воздерживаться от летания в эмпиреи на высшем пилотаже, чтобы ловить тамошних божков и пойматься на убогости. Надо взяться за гуж, хоть он порой и дюж, и тянуть на земле упертую лямку честного эксперимента. Глупо гоняться на Пегасе за метающимся бисером, ведь на родной почве перлы гребутся лопатой – знай перелопачивай. В итоге высокоэффективного шизифова труда природа и культура сойдутся в одном знаменателе, числясь вверху положения, и далеко понесут знамя прогресса, меняясь на ходу местами и подставляя друг другу чувство локтя. Они, взаимно поднатужившись, породят для жизнеобеспечения новую культурно-природную фактуру. Она состыкуется с человеческим фактором, обломает его нелюдские векторы и покрестит его бубновый интерес. Эти фактор и фактура после обоюдоострой и взаимонаклоняющей притирки де-факто оформят свои отношения де-юре. И счастливое будущее будет не за горами, а аккурат перед ними, и станет доступным в телескопе каждому зрачку. Только не надо туда подмигивать вооруженным глазом, иначе идущее оттоль очковтирательство смутится и, используя мгновения ока, будет утирать нос.
Галина Болтрамун