Гимн человеческому телу
Человек есть то, что ест
он во всякий свой присест;
и он наел себе сознанье
и немало разных мест.
На пике плоти – крепкий лоб,
в миг прозренья шлепать чтоб
и тряхнуть посредством чуба
стариною под притоп.
В точках зрения – глаза;
в них выражает железа
то удальство, как Коза Ностра,
то боль, как Сидора коза.
Нос для яркости мечты
в личность нюхает цветы;
делал он латинский профиль,
а сейчас не те понты.
Под носом вещие уста
гласят ля-ля и тра-та-та,
но соловеют в губошлепстве,
карму жизни просвистав.
В оскале ряд и ряд зубов –
совершать калорий клёв,
а на конгрессах чтобы было
чем смеяться с дураков.
Зевая впору, индивид
не выпирает весь на вид
язык, что в спорах задушевных
споро всем душой кривит.
Когда потерпит острый слух
чреду нахальных оплеух,
он фигурирует вполуха,
а то и вовсе краем ух.
Над плечами (в сумме два)
все мысли мыслит голова;
коль не подумает чего-то,
оно и взбрендится едва ль.
Посреди подмышек – грудь,
где надо шмотку застегнуть;
где место сердцу дыбить чувства,
душе – лишь ёкнуть и икнуть.
Какой задаче служит кровь?
Терпеть анализ докторов,
подчас даваться вурдалаку,
натечь на линию фронтов.
Только круглый идиот
не знает, где на нем живот.
Там гастрит с аппендицитом
вечно рвутся на курорт.
В заднем ракурсе – спина;
не без причин она сильна –
туда налоговое бремя
возлагает нам страна.
Спине содействуя, бока
не выставляются никак,
а незаметный сбоку бантик
чужд амбициям кокард.
Чтоб носить судьбину-рок,
существует пара ног;
их не туда порой заносит –
видно, есть еще седок.
Две подружки, две руки,
бывают часто коротки,
в момент решения вопросов
распускают кулаки.
Телу также неспроста
нужны интимные места,
и сверхсекретные гормоны,
и подпочва для глиста.
В складках жира организм
прячет стыдный атавизм,
дабы от родства с макакой
отделить свой гуманизм.
А в печенках где-то есть
архетипы, совесть, честь.
Как банный лист и папиллома,
они успели надоесть.
Украшает телеса
грандиозная краса!
Она спасет всенепременно
Землю, мир и небеса.
Сказка
За морями, как это бывает за морем,
Пришвартована мелкая сошка к большой,
Все за место под солнцем с соседями спорят,
Поняв, что не вечно ничто под луной.
Тридцать три силача, юниора-дракона
Поставив железной рукой на учет,
Гордо ходят по лугу, где женщины, кони
Пасутся; и витязям это идет.
Царевну в гробу синебрадый волшебник
Берется для блага страны оживлять:
Лишь поднимет ее поцелуем душевным,
Как нечто другое влечет ее вспять.
Кощей там не ищет себе Василисы,
Прекрасный Василий влечет его взор.
А феи – ну сколько на них ни ловись ты,
Попадаешь в естественный бабский отбор.
Кто с Эдипом-царем в голове жили-были,
Научились без комплексов жить-поживать
И одною ногою, стоящей в могиле,
Примера второй никогда не давать.
Зверинец
Будто рыба, что кролем идет на живца,
Кралей прыгает к Альдебарану овца.
Для небесных Медведиц приятель тотем
Кратно выстроил больший и меньший гарем.
К всякой паре из тварей (будь быдло иль знать)
Третий лишний приставлен не только стоять.
В Красной Книге как яркий пример молодца –
Кура та, что возникла пораньше яйца.
У осла, что внесется в гроссбухи контор,
Окажется с львиною долей партнер.
Каждый третий у фауны циничен и груб;
В толк людей не берет, норовя взять на зуб.
Как бы ни угрожали пасти-когти зверья,
Ближе к телу всегда ряба блошка своя.
Галина Болтрамун